|
(С. Valerius
Catullus) - один из первоклассных поэтов древнего
Рима и главный представитель римской поэзии в Цицероновскую эпоху. Он
был родом из Вероны и род. в 87 г. до Р. Хр. (667 по основ. Рима). В
Риме он стал во главе кружка молодых поэтов, который был связан узами
тесного товарищества (jus sodalicii) и отличался особенно в ямбах, в
едкой эпиграмме и в вольных стихотворениях любовного характера. Между
друзьями поэта, которым он посвятил немало стихотворений, особенно
близок к нему был Кальв. Из произведений К. видно, что он был в
литературных связях и с главными представителями господствовавшей тогда
прозаической литературы - с Цицероном, Гортензием, Корнелием Непотом и
др., пылая, вместе с Кальвом, непримиримою ненавистью к Юлию Цезарю и
бросая в него и в его друзей самыми язвительными ямбами и едкими
эпиграммами (57, 93, 29), к которым Цезарь, по словам Светония, не
оставался нечувствительным. Умер К. очень рано, едва 30 лет от роду; год
смерти его в точности неизвестен. До нас дошёл от К. сборник в 116
стихотворений, разнообразных размеров и весьма различной величины (от 2
стихов до 480). Значительную лучшую часть их составляют любовные
стихотворения, в которых главную роль играют отношения поэта к Лесбии
(подлинное имя которой, по Овидию и Апулею, было Клодия). Посвящённые ей
стихотворения (3, 5, 7 и особенно 51, написанное в подражание Сафо)
дышат пылкою страстью и блещут игривостью воображения. Увлечение поэта
сменяется горем и затем омерзением, которое внушила ему любимая женщина
изменой и низким падением (72, 76, 58 и др.). Другую значительную группу
стихотворений составляют стихотворения к друзьям: к Кальву, Цинне,
Вероннию, Фабуллу, Альфену Вару, Цецилию, Корнифицию, Корнелию Непоту,
которому и посвящён весь сборник, Цицерону, Азинию Поллиону, Манлию
Торквату, грамматику Катону, Гортензию и др. Содержание этих
стихотворений так же различно, как и поводы, которыми они вызывались.
Обыкновенно, это - краткие дружеские послания в несколько стихов,
сообщающие какой-либо интересный факт, имеющий значение для истории
римской литературы. Рядом с ними идут ямбы и эпиграммы против врагов:
Юлия Цезаря (93), его любимца Маммуры (29), против их обоих вместе (57),
против Маммуры под другим названием (94, 105, 114, 115), против
любовницы Маммуры (41, 43) и др. Есть ещё несколько стихотворений,
вызванных путешествием К., в свите пропретора Меммия, в Вифинию.
Посещение им там могилы умершего брата подало повод к двум
стихотворениям, дышащим особенною теплотою родственного чувства (65 и
68). Наконец, К. пробовал свой лирический талант и в возвышенных одах,
каков гимн Диане (34), в торжественных свадебных песнях (51 и 52) в
изображении сильных трагических аффектов, какова его песнь к Аттине
(63). Пробовал он писать и элегии в александрийском вкусе (68 и 66), из
которых одна, о волосах Вереники, представляет прямо перевод элегии
Каллимаха. Есть у него одно стихотворение (64) и в эпическом роде
(повествование о свадьбе Пелея и Фетиды), также вызванное подражанием
александрийской поэзии. - К. обладал необыкновенным поэтическим
талантом, особенно для выражения лирического чувства, и может быть
назван истинным основателем художественной лирики в Риме. Он первый
применил разнообразную гармонию греческих лирических размеров к
латинскому языку, хотя и не дошёл в этом отношении до силы и
классической законченности, какие проявил Гораций. Если значение К. в
римской литературе уступает значению главных представителей поэзии века
Августа, то это объясняется господствовавшим в его время александрийским
направлением, которое, пренебрегая искренностью чувства и
естественностью выражения, больше всего ценило пикантность содержания,
трудности версификации и щегольство мифологической учёностью. Следуя
моде, К. истощал свои силы в шаловливых стихотворениях
эпиграмматического характера, в подражании учёной александрийской элегии
и любимому у александрийских поэтов мифологическому рассказу. Только
там, где в поэте говорило живое, неподдельное чувство - как в
стихотворениях, предметом которых была любовь к Лесбии или смерть его
брата на чужбине, - К. обнаруживает настоящую силу своего поэтического
таланта и даёт понять, чего можно было бы ждать от него, если б он не
был увлечён на ложную дорогу модным направлением. Против этого
направления вёл систематическую борьбу выступивший на сцену вскоре после
смерти К. Гораций, что и было отчасти причиною, почему высокий талант К.
не нашёл себе настоящего признания в классический век римской поэзии.
Другою причиною недостатка внимания к К. в веке Августа было резко
республиканское направление его стихотворений; наконец, упрочению его
значения в ближайшем поколении помешало и скопление блестящих
поэтических дарований в Августово время, которые, естественно,
отодвинули на задний план своих предшественников. Но в конце I в. нашей
эры значение К. видимо возрастает. Марциал, один из крупнейших
представителей римской лирики, изучает К. внимательнейшим образом;
Квинтилиан указывает на едкость его ямбов, а в II в. Геллий называет его
уже "изящнейшим из поэтов" (elegantissimus poetarum). - К. издают
обыкновенно вместе с Тибуллом и Проперцием. Из новых отдельных изданий
особенно важны английские Эллиса (Оксф., 1878, 2 изд.) и Постгата (Л.
1889). Наилучший комментарий сделан Эллисом ("A.
Commentary on
Catullus", 2 изд. Оксф. 1889). Более известные
немецкие издания: Швабе
(Б. 1886) и Беренса (Лпц. 1876 - 1885; новое изд. под ред. Шульце, 1893
т. 1). Русский стихотворный перевод - Фета (М. 1886). См. Нетушил,
"Экзегетические заметки к К." (в "Ж. М. Н. Пр.", декабрь 1889, апрель и
май 1890); О. Ribbeck, "С., eine
literarhistorische Skizze" (1863); A.
Couat, "Etude sur Catulle" (1874); G. Lafaye, "Catulle et
ses modeles
(1894).
В . Модестов.
|
