|
, -ист (от греч.
через лат. idealis) - имеет много различных,
но связанных между собою значений, которые могут быть расположены в
последовательный ряд по мере углубления понятия. 1) В самом обыкновенном
и поверхностном смысле под И. разумеют наклонность к более высокой, чем
следует, оценке лиц и жизненных явлений, т. е. к идеализации
действительности; так идеалистом называют, напр., человека, который
верит в доброту и честность всех своих ближних и старается все их
поступки объяснять достойными или, по крайней мере, невинными
побуждениями; в этом значении И. есть почти синоним оптимизма. 2) Далее
И. называется преобладание у кого-либо общих интересов над частными,
умственных и нравственных - над материальными. 3) Сродный с этим, но
более глубокий смысл получает И., когда им обозначается сознательное
пренебрежение реальными практическими условиями жизни вследствие веры в
могущество и торжество высших начал нравственного или духовного порядка.
Указанные три вида принадлежат к И. психологическому, выражающему
известное душевное настроение и субъективное отношение в
действительности практической. Далее следуют различные типы И.
собственно философского, представляющего некоторое теоретическое
отношение ума к действительности, как мыслимой. 4) И. Платоновского или
дуалистического типа, основанный на резком противоположении двух
областей бытия: мира умосозерцаемых идей, как вечных и истинных
сущностей, и мира чувственных явлений, как бытия текущего неуловимого,
только кажущегося, лишенного внутренней силы и достоинства; при всей
призрачности видимого бытия, оно имеет, однако, в этой системе
самостоятельную основу, независимую от мира идей, именно материю,
представляющую нечто среднее между бытием и небытием. 5) Этот осадок
реализма окончательно уничтожается в И. Берклеевского типа; здесь
единственною основою всего признается бытие духовное, представляемое
божеством с одной стороны и множеством тварных умов - с другой;
действием первого на последних возникают в них ряды и группы
представлений или идей (в англо-французском смысле этого слова; см.
ниже), из коих некоторые более яркие, определенные и сложные суть то,
что называется телами или вещественными предметами; таким образом весь
физический мир существует только в идеях ума или умов, а материя есть
только пустое отвлечение, которому лишь по недоразумению философов
приписывается самостоятельная реальность. Эти два вида И. (Платона и
Берклея) обозначаются иногда как И. догматический, так как он основан на
известных положениях о сущности вещей, а не на критике наших
познавательных способностей. С такою критикою связан 6) И. англ. школы,
своеобразно сочетавшийся с эмпиризмом и сенсуализмом. Эта точка зрения
отличается от Берклеевской тем, что не признает никаких духовных
субстанций и никакого самостоятельного субъекта или носителя психических
явлений; все существующее сводится здесь к рядам ассоциированных идей
или состояний сознания без особых субъектов, как и без реальных
объектов. Этот взгляд, вполне развитый лишь в нашем веке (Миллем), уже в
прошлом (у Юма) обнаружил свою несовместимость с каким бы то ни было
достоверным познанием. Чтобы предотвратить роковой для науки скептицизм
Юма, Кант предпринял свою критику разума и основал 7) И.
трансцендентальный, согласно которому доступный нам мир явлений, кроме
зависимости своей от эмпирического материала ощущений определяется, в
своем качестве познаваемого, внутренними априорными условиями всякого
познания, именно формами чувственности (пространством и временем),
категориями рассудка и идеями разума; таким образом, все предметы
доступны нам лишь своею идеальною сущностью, определяемою функциями
нашего познающего субъекта, самостоятельная же, реальная основа явлений
лежит за пределами познания (мир вещи в себе, Ding an sich). Этот
собственно Кантовский И. называется критическим; дальнейшее его развитие
породило три новые вида трансцендентального И.: 8) субъективный И.
Фихте, 9) объективный И. Шеллинга и 10) абсолютный И Гегеля. Основное
различие между этими четырьмя видами трансцендентального И. может
выясниться по отношению к главному вопросу о реальности внешнего мира.
По Канту, этот мир не только существует, но и обладает полнотою
содержания, которое, однако, по необходимости остается для нас
неведомым. У Фихте внешняя реальность превращается в бессознательную
границу, толкающую трансцендентальный субъект, или я к постепенному
созиданию своего, вполне идеального, мира. У Шеллинга эта внешняя
граница вбирается внутрь или понимается как темная первооснова (Urgrund
и Ungrund) в самой творческой субстанции, которая не есть ни субъект, ни
объект, а тожество обоих. Наконец, у Гегеля упраздняется последний
остаток внешней реальности, и всемирный процесс, вне которого нет
ничего, понимается как безусловно имманентное диалектическое
самораскрытие абсолютной идеи. Общее суждение о философском И.,
сказавшем свое последнее слово в гегельянстве, может ограничиться
указанием, что противоречие между идеальным и реальным, между внутренним
и внешним, мышлением и бытием и т. д. упразднено здесь односторонне, в
сфере чистого мышления, т. е. все примирено только в отвлеченной мысли,
а не на деле. Эта непреложная граница философского И. есть, впрочем,
граница самой философии, которая в гегелевской системе напрасно хотела
стать на место всего. Для действительного оправдания И. должно
обратиться к деятельному, практическому осуществлению абсолютной идеи,
т. е. истины, в человеческой и мировой жизни.
Владимир Соловьев.
|
