|
(в крещении Роман)
Владимирович - любимый сын великого князя
Владимира Святославича, Равноапостольного. По начальной Киевской
летописи, он рожден от болгарыни и при втором разделе земель получил в
удел Ростов, которым до того владел Ярослав. Раньше, как видно из
прибавлений к некоторым спискам летописей, бывших в руках у В. Н.
Татищева, Б. был дан Муром. Второй раздел произошел около 994 - 6 гг. С
этого времени до 1015 г. в летописях о Б. нет никаких упоминаний. В 1015
г. заболел Владимир, и Б. был призван в Киев. Вскоре по его прибытии
стало известно о вторжении печенегов, и Владимир посылает его с дружиною
для отражения их. Борис нигде не встретил печенегов и возвращаясь
обратно остановился на реке Альте. Здесь он узнал о смерти Владимира и о
занятии великокняжеского стола Святополком. Дружина предложила ему идти
на Киев и овладеть престолом. Но Борис не хотел нарушать святости
родовых отношений и с негодованием отверг это предложение, вследствие
чего дружина Владимира покидает его и он остается с одними своими
отроками. Между тем Святополк, который извещая Б. о смерти отца,
предлагал быть с ним в любви и увеличить его удел, отправил Путшу и
вышегородских бояр для yбиения брата: симпатии к Борису народа и дружины
делали его опасным соперником Святополка. Путша с товарищами пришел на
Альту, к шатру Борисову, ночью на 24 июля; услыхав пение псалмов,
доносившееся из шатра, Путша решился обождать отправления Б. ко сну.
Едва только последний, вдвойне опечаленный и смертью отца и слухами о
злодейском намерении брата, окончил молитву и лег на свой одр, как
ворвались убийцы и копьями пронзили Б. и его слугу, родом венгра, именем
Георгия, пытавшегося защитить господина собственным телом. Еще дышавшего
Б. убийцы завернули в шатерное полотно и повезли. Святополк, узнав что
он еще жив, послал двух варягов прикончить его, что те и сделали,
пронзив его мечем в сердце. Тело Б. тайно было привезено в Вышгород и
там погребено в церкви св. Василия. Так погиб Б., любимый сын Владимира
и известный своею любовью к церковному пению и молитве, жертвою уважения
к родовым понятиям, еще в цветущей юности (около 25 л.). Вскоре же пал
от рук убийц, подосланных тем же Святополком, и брат Бориса - Глеб. Его
тело также было погребено Ярославом (уже в 1019 г.) в церкви св.
Василия. Память обоих страдальцев осталась для России священною. Русские
люди и преимущественно княжеский род видели в них своих заступников и
молитвенников. Летописи полны рассказами о чудесах исцеления,
происходивших у их гроба, о победах, одержанных их именем и помощью
(напр. о победе Рюрика Ростиславича над Кончаком, Александра Невского
над немцами), о паломничестве князей к их гробу (напр. Владимира
Владимировича, кн. галицкого, Святослава Всеволодовича - кн.
суздальского) и т.д. В 1071 году церковь включила их в число святых и с
того времени утвердился праздник Бориса и Глеба 2 мая, день перенесения
их мощей в новую церковь, выстроенную кн. Изяславом Ярославичем в
Вышгороде. В 1115 г. их мощи вновь торжественно перенесены русскими
князьями в построенную во имя Бориса и Глеба каменную церковь, в
Вышгороде. Впоследствии в честь них возникло много церквей и обителей в
разных городах России. До половины XVI ст. летописец приводит более 20
случаев построения церквей в честь их. Самый факт убиения служит для
древних летописцев любимою темою для отдельных сказаний, из которых
наидревнейшие и наиболее полные приписываются преп. Нестору и черноризцу
Иакову. "Сказание о св. Борисе и Глебе", по сильвестровскому списку
издано И. И. Срезненским, с предисловием издателя, в 1860 году. В
летописи под 1175 г. упоминается еще о мече Бориса, принадлежавшем в то
время Андрею Боголюбскому.
В. Р.
Борис I, также Богорис или Михаил Борис - сын Пресьяма, болгарский
царь с 852 по 890 г. Он сперва боролся с сербами и франками, по большей
части неуспешно, и рано пришел к убеждению о необходимости принять
христианство и только некоторое время не решался - в которую сторону
обратиться: к Цареграду или к Риму. Наконец, вопрос был решен в пользу
Цареграда и в 800 г. Б. вместе со всем своим семейством, вельможами и
народом был крещен епископом, присланным от патриарха Фотия. Потом,
вследствие притязаний Константинопольской церкви на главенство в
Болгарии, Б. снова обратился к папе с просьбой назначить
самостоятельного болгарского патриарха, но и эти переговоры не привели
ни к каким результатам. Тогда болгарское духовенство обратилось в
Цареград и в 870 г. в Константинополе был назначен для Болгарии первый
архиепископ Иосиф и 10 епископов. После смерти Мефодия (885 г.), его
ученики, прогнанные из Моравии, пришли в Болгарию и окончательно
утвердили здесь христианство. Около 890 г. Б. отрекся от престола и
постригся в монахи, оставив Болгарию сыну Владимиру, который очень
недолго был царем, уступив царство знаменитому брату своему - Симеону.
И. Л.
Борис Федорович Годунов, царь и великий князь всея Руси, родился
около 1551 г., венчался на царство 1 сентября 1598 г., умер 13 апреля
1605 г. Род Годуновых вместе с Сабуровыми и Вельяминовыми-Зерновыми
происходит от татарского мурзы Чета, в крещении Захарии, который в 1329
г. выехал из Орды к великому князю московскому Ивану Даниловичу Калите и
построил Костромской Ипатьевский монастырь. Старшая линия потомков Чета
- Сабуровы, в конце XV столетия уже заняла место среди знатнейших родов
московского боярства, тогда как младшая - Годуновы, выдвинулась
столетием позже при Грозном, во время Опричнины. Борис начал службу при
дворе Грозного: в 1570 г. он упоминается в Серпуховском походе,
состоящим при царском саадоке (лук со стрелами), т.е. одним из
оруженосцев царя. В 1571 г. Борис был дружкой на свадьбе царя с Марфой
Васильевной Собакиной. Около 1571 года Б. упрочил свое положение при
дворе женитьбой на дочери царского любимца известного опричника Малюты
Скуратова-Бельского Марье Григорьевне. С 1576 по 1579 г. Б. занимал
должность кравчего. В 1580 году Грозный выбрал сестру Бориса Ирину в
супруги царевичу Феодору; тогда же Б. был пожалован в бояре. В 1581 г.
царь в порыве гнева поразил смертельным ударом своего старшего сына
Ивана и Федор сделался наследником престола. Благодаря своему уму, Б.
умел не только сохранить свое положение, но и приобрести доверие
Грозного царя, который, умирая (умер 17 марта 1584), назначил Б. одним
из опекунов к Федору, так как он, хотя и вступал на престол возрастным
(27 лет), был младенец по способностям. Этими опекунами, или членами
верховной думы, долженствовавшей помогать Федору в управлении
государством были кроме Б.: Никита Романович Юрьев, родной дядя Федора
по матери, кн. Ив. Феод. Мстиславский, кн. Ив. Петрович Шуйский,
прославившийся обороной Пскова от Батория и Богдан Яковлевич Бельский.
Последнему, как говорят, Иоанн поручил в опеку своего младшего сына
Димитрия, родившегося от пятой венчанной жены его Марии Нагой.
Царствование Федора началось смутой в пользу царевича Димитрия,
последствием которой была ссылка малолетнего царевича с матерью и ее
родственниками в Углич, удел назначенный Димитрию отцом. Бельский,
считавшийся негласным виновником этой смуты, был удален в Нижний
Новгород. При царском венчании 31 мая 1584 г. Б., как шурин нового царя,
был осыпан милостями: он получил знатный чин конюшего, звание ближнего
великого боярина и наместника царств Казанского и Астраханского. Сверх
этих чинов Б. были пожалованы земли по р. Ваге, луга на берегах реки
Москвы, а также разные казенные сборы. Первое время значение Б. среди
советников Федора ослаблялось влиянием на дела боярина Никиты
Романовича, но вскоре (в августе 1584 г.) Никита Романович опасно
заболел, а в следующем году скончался. Смерть царского дяди дала Б.
возможность выдвинуться на первый план. Властолюбивые замыслы Б.
встретили противодействие со стороны тех людей, которые по знатности
происхождения признавали за собой большие права стоять у кормила
правления.
Князья Ив. Фед. Мстиславский, Шуйские, Воротынские, боярские фамилии
Колычевы, Головины и др. составили враждебную Б. партию. Против Б. были
также митрополит Дионисий, тщетно старавшийся примирить Б. с его
соперниками и считавший своим долгом печаловаться пред царем за гонимых
Б. людей. Чтоб подрезать в корне могущество Б., враждебная ему партия,
имея на своей стороне многих московских купцов, собралась подать царю
челобитную о разводе с бездетной Ириной и вступлении в новый брак
"царского ради чадородия". Но Б. при своем влиянии на царя и при любви
последнего к Ирине, а также, благодаря своей ловкости, осилил своих
противников, и дело кончилось пострижением кн. И. Ф. Мстиславского,
ссылкой Шуйских, в том числе Ивана Петровича, свержением митрополита
Дионисия, и вообще опалой их сторонников. На место Дионисия был посвящен
в митрополиты ростовский архиепископ Иов, вполне преданный Б. человек.
Теперь у Б. не было более соперников: он достиг такой власти, какой не
имел ни один из подданных. Все, что делалось московским правительством,
делалось по воле Б., он принимал иностранных послов, переписывался и
передаривался с иностранными государями: цесарем (императором
австрийским), королевой английской, ханом крымским (разрешение сноситься
с иностранными государями было дано Б. официально в 1587 г.). Внешняя
политика за время правления Б. отличалась осторожностью и
преимущественно мирным направлением, так как Б. сам был неискусен в
ратном деле и по характеру своему не любил рискованных предприятий. С
Польшей, от которой в предыдущее царствование понесли тяжелые поражения,
старались поддерживать мир, хотя и путем перемирий, а в 1586 г., когда
скончался король Стефан Баторий, сделана была попытка, впрочем
неудавшаяся, устроить избрание в польские короли царя Федора Иоанновича
или Максимилиана, эрцерцога австрийского. С Швецией в 1590 году, когда
убедились, что Польша не окажет ей помощи, начали войну, причем сам царь
выступал в поход в сопровождении Б. и Федора Никитича Романова.
Благодаря этой войне, возвращены были отнятые шведами при Иоанне Грозном
города: Ям, Иван-город, Копорье и Корелла(последний по миру 1595).
Отношения к крымским татарам были натянутые, вследствие их частых
набегов на южную окраину. Летом 1591 года крымский хан Казы-Гирей с
полуторастотысячной ордой подошел к самой Москве, но, потерпев неудачу в
мелких стычках с московскими войсками, отступил, причем бросил весь
обоз; дорогой хан понес большие потери от преследовавших его русских
отрядов. За отражение хана Б. получил три города в Важской земле и
звание слуги, которое считалось почетнее боярского. За этот неудачный
поход татары отплатили в следующем 1592 г. нападением на Каширские,
Рязанские и Тульские земли, причем увели много пленных.
С Турцией московское правительство старалось сохранить по возможности
добрые отношения, хотя действовало вопреки турецким интересам:
поддерживало в Крыму враждебную Турции партию, старалось возбудить
персидского шаха против Турции, посылало цесарскому двору субсидии
деньгами и мехами на войну с турками. В 1586 году кахетинский царь
Александр, теснимый, с одной стороны, турками, с другой персиянами,
отдался под покровительство России. Ему послали священников,
иконописцев, огнестрельные снаряды и возобновили крепость на Тереке,
построенную при Грозном; оказали помощь против враждебного Александру
тарковского владетеля, но защищать против турок не решались. Англичанам,
которые пользовались особенным расположением Б., в 1587 г. позволено
было торговать в России беспошлинно вольной торговлей, но в то же время
отказано в их просьбе воспретить другим иноземцам торговлю в России. В
высшей степени замечательна деятельность Б. по отношению к окраинам
Московского государства, как колонизатора и строителя городов. В Земле
черемисов, усмиренных в начале царствования Федора, для избежания
восстаний на будущее время, был построен ряд городов, населенных
русскими людьми: Цивильск, Уржум, Царев, город на Кокшаге, Санчурск и
др. Нижняя Волга, где опасность представляли ногаи, была обеспечена
постройкой Самары, Саратова и Царицына, а также постройкой в Астрахани в
1589 г. каменной крепости. Построен был город и на отдаленном Яике
(Урале). Для защиты от опустошительных набегов крымцев, Б. воздвиг
крепости на южной степной окраине: Курск (возобновлен), Ливны, Кромы,
Воронеж, Белгород, Оскол, Валуйки, под прикрытием которых только могла
идти на юг русская колонизация. Насколько эти укрепления были неприятны
татарам, видно из грамоты крымского хана Казы-Гирея, в которой хан,
притворяясь доброжелателем московского правительства, убеждает не
строить городов в степи, так как они, находясь близко от турецкой и
татарской границы, могут тем легче подвергнуться нападению, как со
стороны турок, так и татар. В Сибири, где по смерти Ермака (убитого в
ночь с 5 на 6 августа 1584 г. и по уходе обратно за Урал казацкой
дружины) русское дело казалось проигранным, правительство Федора
Ивановича восстановило русское господство. И здесь русская колонизация
была упрочена постройкой городов: Тюмени, Тобольска, Пелыма, Березова,
Сургута, Тары, Нарыма, Кетского острога и переводом поселенцев из
России, преимущественно северо-восточной. Во время управления Б. также
усилено укрепление Москвы постройкой Белого города (в 1586 г.) и
воздвигнуты каменные стены Смоленска, сослужившие великую службу в
смутное время.
Ко времени правления Б. относится учреждение патриаршества (1589 г.),
которое сравняло первосвятителя русской церкви со вселенскими восточными
патриархами и дало ему первенство пред митрополитом киевским. Вместе с
тем 4 архиепископии были возведены в достоинство митрополий:
Новгородская, Казанская, Ростовская и Крутицкая: 6 епископов сделались
архиепископами и вновь явилось 8 епископств. Другим важным событием
внутренней истории России была отмена Б. Юрьева дня, т.е. права
свободного перехода крестьян от одного владельца к другому.
Из указа царя Василия Ивановича Шуйскаго узнаем, что "царь Федор по
наговору Б. Годунова, не слушая совета старейших бояр, выход крестьян
заказал". Указа о прикреплении не сохранилось, но он должен был
относиться к первым годам царствования Федора, как видно из царского
указа 1597 года. Целью прикрепления было обеспечить государственную
службу помещиков и платеж повинностей, а это требовало необходимо
твердой оседлости земледельческого класса. Прикрепление совершилось в
интересах мелких служилых людей, которые при праве свободного перехода
не могли выдерживать конкуренции с крупными светскими землевладельцами,
а также с духовными (митрополит, архиереи, монастыри), которые
привлекали крестьян на свои земли более льготными условиями. Указ о
воспрещении перехода не позволяет, однако, считать Б. основателем
крепостного права, так как оно было создано жизнью, а не законодательным
актом. В 1591 г. совершилось событие, имевшее огромное влияние на судьбу
Б.: 15 мая в Угличе погиб царевич Димитрий, причем жители Углича,
перебили людей, заподозренных ими в убийстве царевича. Следствие
произведенное на месте особой комиссией, присланной из Москвы, выяснило,
что царевич, страдавший падучей болезнью, был не убит, но, играя в тычку
ножом, в припадке упал на нож и зарезался. Народная молва обвинила в
убийстве Б. Насколько, действительно, Б. виноват в преждевременной
смерти царевича, остается до сих пор темным. Обвинение же Б. в убийстве
основывается, главным образом, на соображении, что смерть Димитрия была
в интересах Б.: она не только спасала его от опалы в будущем, но и
очищала дорогу к престолу. После углицкого происшествия клевета не раз
чернила В., обвиняя его в различных злодеяниях, и нередко истолковывая
лучшие действия его в дурную сторону. Вскоре после смерти Димитрия (в
июне того же 1591 года) в Москве вспыхнул сильный пожар, истребивший
весь Белый город. Б. старался оказать всевозможную помощь погорельцам и
вот про несся слух, что он нарочно велел зажечь Москву, чтобы милостями
привлечь ее жителей. Нашествие крымского хана Казы-Гирея под Москву
летом 1591 г. приписывалось также Б., который будто бы желал тем отвлечь
внимание народа от смерти Димитрия. Не пощадили Б. даже от обвинения в
смерти царя Федора, беспотомственная кончина которого ставила Б.,
имевшего много врагов, в трагическое положение. Б. оставалось одно из
двух: или достижение престола, или падение, которое в лучшем случае
привело бы его в монастырь. Не только ради честолюбия, но и ради
самосохранения он избрал первое. По смерти Федора (умер 7 января 1598
г.), последнего паря из династии Рюриковичей, все присягнули царице
Ирине, чтоб избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-ый
день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь,
где и постриглась под именем Александры. За Ириной последовал в
монастырь и брат. Управление государством переходит в руки патриарха и
боярской думы, а правительственные грамоты издаются по указу царицы
Ирины. Во главе правительства стал патриарх Иов, действиями которого
руководила не просто преданность Б., но глубокое убеждение, что Б. -
человек наиболее достойный занять престол и что избрание его в цари
обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу избрания Б.,
кроме свойства с покойным царем, всего более говорило долголетнее
пользование царской властью при Федоре, а царствование Федора
рассматривалось современниками, как царствование счастливое. Сверх того,
долголетнее пользование верховной властью дало Б. и его родственникам
громадные средства и связало с его интересами интересы всей тогдашней
администрации Московского государства. С самого начала патриарх
предлагает Б. в цари и, сопровождаемый боярами, духовенством и народом,
просит Б. принять царство, но получает от него решительный отказ. Что бы
сломить упорство Б. созывается земский собор. 17 февраля выборные
собрались к патриарху в числе свыше 450; большинство из них состояло из
духовенства, покорного патриарху, и служилых людей, сторонников Б. После
речи Иова, прославлявшей Б., земский собор единогласно постановил "бить
челом Б. Федоровичу и кроме него никого на государство не искать". 21
февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от церкви,
Борис согласился исполнить просьбу земских людей. Эти неоднократные
отказы со стороны Бориса объясняются сначала ожиданием избрания от
земского собора, а затем русским обычаем, который требовал всякую
почесть, даже простое угощение, не принимать по первому приглашению. 30
апреля Борис переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с
семьей в царском дворце. Слухи о нашествии крымцев заставили Бориса
вскоре (2 мая) выступить из Москвы во главе огромного войска и
остановиться в Серпухове, но вместо орды явились послы от хана с мирными
предложениями. В стане под Серпуховом Борис угощал служилых людей
пирами, одарял их и они остались очень довольны новым царем; "чаяху и
впредь себе от него такого жалованья". Из этого похода царь с торжеством
вернулся в Москву, как бы после великой победы. 1 сентября, в день
нового года, Борис венчался на царство. Во время венчания, под влиянием
радостного чувства, у осторожного. сдержанного Бориса вырвались слова,
поразившие современников; "отче великий патриарх Иов! Бог свидетель
сему, никто же убо будет в моем царствии нищ, или беден"! Тряся за ворот
сорочки, царь прибавил: "и cию последнюю разделю со всеми". Царское
венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины,
сопровождалось необыкновенными милостями: служилым людям выдано двойное
годовое жалованье, купцам дано право беспошлинной торговли на два года;
земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было
определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и
платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы;
освобождены заключенные в темницах и получили вспоможение; иногородцы
также были освобождены на год от податей. Первые годы царствования
Бориса были как бы продолжением царствования Федора Ивановича, что очень
естественно; так как власть оставалась в тех же руках. Современники
хвалят Бориса, говоря, что "он цвел благолепием, видом и умом всех людей
превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском
государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался
искоренять разбои, воровство, корчемство, но не мог искоренить; был
светлодушен и милостив и пищелюбив!"
В 1601 г. Борис снова разрешил переход крестьян во всей России, кроме
московского уезда, но лишь от мелких владельцев к мелким. Как человек
умный, Борис сознавал отсталость русского народа в образовании
сравнительно с народами Западной Европы, понимал пользу науки для
государства. Есть известие, что Борис хотел завести в Москве высшую
школу, где бы учили иностранцы, но встретил препятствие со стороны
духовенства. Борис первый решился послать нескольких юношей учиться в
Западную Европу: в Любек, Англию, Францию и Австрию. Эта первая отправка
русских учеников заграницу была не удачна: все они там и остались.
Борись посылал в Любек приглашать в царскую службу врачей, рудознатцев,
суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и
Германии царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалованье и
награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались
покровительством Бориса. Из иноземцев, преимущественно из ливонских
немцев, составился особый отряд царской гвардии. При Борисе состояло 6
иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам
разрешено было по строить в Москве лютеранскую церковь. Есть известие,
что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам,
стали брить бороды. Пристрастие Бориса к иностранцам возбуждало даже
неудовольствие в русских людях.
Внешняя политика была еще более мирной, чем при Федоре, так как Борис
страшился какой-нибудь военной неудачей омрачить свое царствование, но
эта самая робость мешала ему приобрести военную славу, которая бывает
так полезна для основателей новых династий. От Грозного Борис наследовал
мысль о необходимости присоединить Ливонию, чтобы, имея в руках гавани
при Балтийском море, вступить в общение с народами Западной Европы.
Открытая вражда между Польшей и Швецией давала возможность осуществить
эту мечту, если б только действовать решительно, приняв сторону одного
из враждующих государств. Но Борис хлопотал о присоединении Ливонии
дипломатическими средствами и, конечно, ничего не достиг. Подражая
Грозному, Борис думал сделать из Ливонии вассальное королевство и с этой
целью (в 1599 г.) вызвал в Москву шведского принца Густава, сына
сверженного шведского короля Эрика XIV, который изгнанником скитался по
Европе. Вместе с тем царь думал женить Густава на своей дочери Ксении,
но Густав своим легкомысленным поведением навлек на себя гнев Бориса,
был лишен Калуги, назначенной ему в удел до приобретения Ливонии, и был
сослан в Углич. У Бориса было сильное желание породниться с европейскими
царствующими домами в видах возвышения собственного рода. Во время
переговоров с Данией из за руссконорвежской границы в Лапландии, было
заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании это
предложение было охотно принято и принц Иоанн, брат короля Христиана IV,
приехал в Москву, но вскоре по приезде опасно заболел и скончался (в
окт. 1602 г.) к великому горю Бориса и Ксении. В 1604 начались
переговоры о браке Ксении с одним из герцогов шлезвигских, но были
прерваны смертью Бориса. Царь искал жениха для дочери и невесты для сына
также между единоверными владельцами Грузии. - Отношения к Крыму были
благоприятные; так как хан принужден был участвовать в войнах султана, а
кроме того был стеснен постройкой крепостей в степи. В Закавказье
русская политика потерпела неудачу при столкновении с могущественными
турками и персиянами. Хотя шах Аббас был в дружественных сношениях с
Борисом, однако он сверг кахетинского царя Александра, будто бы за
сношения с турками, а на самом деле за сношения с Москвой. В Дагестане
русские были вытеснены турками из Тарок и при отступлении перерезаны
кумыками; владычество Москвы исчезло в этой стране. По делам торговым
были сношения с ганзейскими городами: Борис исполнил просьбу 59 городов
и дал им жалованную грамоту для торговли; при этом жителям Любека
сбавлена была пошлина до половины. В Сибири по смерти Кучума
продолжалась русская колонизация и строились города: Верхотурье (598
г.), Мангазея (1601 г.), Туринск (1601), Томск (1601). У Бориса хватило
ума достигнуть престола, но не меньше ума, а может быть и счастья нужно
было, чтоб удержаться на престоле. Знатное боярство считало себя
униженным, вследствие его воцарения. При несомненном уме, ловкости,
Борис имел один недостаток сильно ему вредивший, унаследованный от
времен Грозного, страшную подозрительность. Борис не мог возвысится до
сознания, что он земский выборный царь, которого воля народа, не обращая
на происхождение, возвела на престол, должен стать выше всяких счетов с
боярами, тем более, что по своим личным достоинствам он был выше их.
Вот что говорят современники о главном недостатки Бориса, как царя:
"цвел он, как финик, листвием добродетели и, если бы терн завистной
злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям
уподобиться. От клеветников изветы на не винных в ярости суетно
принимал, и по этому навел на себя негодование чиноначальников всей
Русской земли: отсюда много ненасытных зол на него восстали и
доброцветущую царства его красоту внезапно низложили". Подозрительность
эта на первых порах уже проявилась в клятвенной записи, но впоследствии
дело дошло до опал и доносов. Князьям Мстиславскому и В. И. Шуйскому,
которые по знатности рода могли иметь притязания на престол, Борис не
позволял жениться. С 1800 г. подозрительность царя заметно возрастает.
Быть может не лишено вероятности известие Маржерета, что в то время
начались темные слухи, что Димитрий жив. Первой жертвой подозрительности
Бориса был Богдан Бельский, которому царь поручил строить Борисов город.
По доносу о щедрости Бельского к ратным людям и не осторожных словах:
"Борис царь на Москве, а я в Борисове" Бельский был вызван в Москву,
подвергся различным оскорблениям и сослан в один из отдаленных городов.
Холоп князя Шестунова сделал донос на своего господина. Донос оказался
не заслуживающем внимания. Тем не менее доносчику сказали царское
жалованное слово на площади и объявили, что царь за его службу и раденье
жалует ему поместье и велит служить в детях боярских. Страшное действие
имело это поощрение доносов: доносчики явились во множестве. В 1601 г.
по ложному доносу пострадали Романовы и их родственники. Старший из
братьев Романовых Федор Никитич был сослан в Сийский монастырь и
пострижен под именем Филарета; жену его, постригли под именем Марфы,
сослали в Толвуйский Заонежский погост, а малолетнего сына их Михаила
(будущего царя) на Белоозеро. К унынию, произведенному опалами, пыткам и
козням присоединились физические бедствия. С 1601 года три года подряд
были не урожайными и начался страшный голод, так что ели, как говорят,
даже человеческое мясо. Чтобы помочь голодающим, Борис начал постройки в
Москве и раздавал деньги. Эта мера вызвала еще большее зло, так как
народ большими массами устремился в Москву и умирал во множестве от
голода и моровой язвы на улицах и на дорогах. Только урожай 1604 г.
прекратил голод. За голодом и мором следовали разбои. Разбойничьи шайки
составлялись главным образом из холопов, отпущенных господами во время
голода, а также из холопов опальных бояр. Смелый атаман Хлопка Косолап
явился под Москвой, но после упорного боя был разбит царскими войсками
(в 1604 г.). В начале 1604 года стало в Москве достоверно известно, что
в Литве появился человек, называющий себя царевичем Димитрием, а в
октябре того же года Самозванец вступил в пределы Московского
государства, находя себе повсюду приверженцев. Хотя 21 янв. 1605 г.
Самозванец потерпел поражение при Добрыницах, однако снова собрал
войско. Дело находилось в нерешительном положении, когда 13 апреля 1605
г. Борись скончался скоропостижно, приняв схиму. Москва присягнула сыну
Бориса - Федору, которому отец постарался дать возможно лучшее
воспитание, и которого все современные свидетельства осыпают большими
похвалами. Но Федору Борисовичу после самого кратковременного
царствования вместе с матерью пришлось погибнуть насильственной смертью.
Царевна Ксения, отличавшаяся красотой, была пощажена для потехи
самозванца, впоследствии она постриглась и умерла в 1622 году. Прах царя
Бориса, удаленный при Самозванце из Архангельского собора, при Михаиле
Федоровиче был перевезен в Троицко-Сергиевскую лавру, где покоится и
ныне; там же покоится и прах семьи Бориса. Кроме общих источников
Карамзина, Арцыбашева, Соловьева, Костомарова: "Русская история в
жизнеописаниях" (т. 1), ср. БестужевРюмин, "Обзор событий от смерти царя
Иоанна Вас. до избрания на престол Мих. Фед. Романова" ("Ж. М. Н. Пр."
1887, июль); Павлов, "Об историч. значении царствования Бориса Годунова"
(2 изд. 1863); Белов, "О смерти царевича Димитрия" ("Ж. М. Н. Пр.",
1873, т. 168); Платонов, "Повести и сказания о смутном времени" (Спб.,
1888 г.); Сергеевич, "Юридич. Древности" (I. Спб., 1890).
А. Воронов.
|
