(Александр
Александрович), более известный под псевдонимом
Марлинского, род. 23 окт. 1797, убит на Кавказе 7июля 1837 г.) -
беллетрист и критик, сын Александра Федосеевича Б-ва (1761 - 1810),
издававшего вместе с И. П. Паниным в 1798 г. "Санкт-петербургский
журнал" и составившего "Опыт военного воспитания относительно
благородного юношества". Воспитывался в горном корпусе, затем был
адъютантом главно управляющих путями сообщения ген. Бетанкура и герцога
Вюртембергского и наконец, с чином штабс-капитана перешел в л.-гв.
драгунский полк. За участие в заговоре декабристов 1825 г. был сослан в
Якутск, а оттуда в 1829 г. переведен на Кавказ солдатом. Участвуя здесь
во многих сражениях, он получил чин унтер-офицера и георгиевский крест,
а затем был произведен и в прапорщики. Погиб в стычке с горцами, в лесу,
на мысе Адлере; тело его не найдено. На литературное поприще Б. выступил
в 1819 году, с стихотворениями и небольшими рассказами, печатавшимися в
"Сыне Отечества" и "Соревнователе просвещения", а в 1820 г. был избран в
члены петербургского Общества любителей российской словесности. В 1821
г. напечатана отдельной книжкой его "Поездка в Ревел", а в 1823 - 25 гг.
он вместе с К. Ф. Рылеевым, издавал альманах "Полярная Звезда". Этот
альманах, - по своему времени, весьма замечательное литературное
явление, - был встречен общим сочувствием; вокруг молодых, талантливых и
любимых публикой редакторов, соединились почти все передовые
представители нашей тогдашней литературы, включая и Пушкина, который из
Одессы и потом - из псковской своей деревни поддерживал с Б. оживленную
переписку по литературным вопросам и посылал ему свои стихи. В "Полярной
Звезде" Б. выступил не только как романист ("Замок Нейгаузен", "Роман в
семи письмах", "Ревельской турнир", "Изменник"), но и как критик: его
обзоры старой и современной изящной литературы и журналистики обратили
на себя общее внимание и вызвали оживленную полемику. Это было время,
когда в нашей литературе. благодаря в особенности произведениям Пушкина,
был поставлен ребром вопрос о форме и содержании художественного
творчества, - вопрос о гак наз. "классицизме" и "романтизме". Все
молодые и свежие литературные силы, вслед за Пушкиным, стали под знамя
нового направления, которое окрестили названием "романтизма" и которое,
в сущности, было практическою проповедью свободы художественного
вдохновения, независимости от признанных литературных авторитетов. как в
выборе. содержания для поэтических произведений, так и в приемах его
обработки. Горячим и ревностным защитником этого направлении явился и Б.
Он резко и, вместе с тем, остроумно попадал на защитников старого
псевдоклассицизма, доказывая, что век этого направления, как и создавшая
его эпоха пудреных париков, миновали безвозвратно, и это литературные
староверы, продолжая загромождать словесность этою мертвечиною, только
вредят и мешают свободному развитию дарований. Отрицание классических
правил и приемов, как ненужного старого хлама, и требование для
поэтического творчества полной, ничем не стесняемой свободы - таковы
были основные понижения критики Б. Идеальными типами поэтов художников
он ставил Шекспира, Шиллера, в особенности же Байрона и (впоследствии)
Виктора Гюго. Не отличаясь глубиною взгляда, критические статьи Б.
производили, однако же, сильное впечатление своею пылкостью, живостью и
оригинальностью; они всегда вызывали более пли менее оживленный обмен
мнений, всеми читались и обсуждались и, таким образом, будили в нашей
литературе критическую мысль в то время, когда наша литературная критика
была еще, можно сказать, в зародыше. Белинский признал за этими статьями
Б. "неотъемлемую и важную заслугу русской литературе и литературному
образованию русского общества", прибавив к этому, что Б. "был первый,
сказавший в нашей литературе много нового", так что критика второй
половины 20-х годов была, во многих отношениях, только повторением
литературных обозрений "Полярной Звезды".
Декабрьские события 1825 г. на время прервали литературную
деятельность Б. Уже отпечатанные листы "Полярной Звезды" на 1826 г. с
его статьею были уничтожены; сам он сначала был отвезен в
шлиссельбургскую крепость, а затем сослан в Якутск. Здесь он ревностно
изучал иностранные языки, а также знакомился с краем, нравами и обычаями
местных жителей; это дало содержание нескольким этнографическим его
статьям о Сибири, Здесь же им начата повесть в стихах под заглавием:
"Андрей, князь Переяславский, первая глава которой, без имени и согласия
автора, напечатана в Спб., 1828. В следующем году Б. был переведен на
Кавказ, рядовым, с правом выслуги. В первое время по приезде, он
постоянно участвовал в различных военных экспедициях и стычках с
горцами, а к литературе получил возможность вернуться только в 1830 г. С
этого года, сначала без имени, а потом - под псевдонимом Марливского.в
журналах все чаще и чаще появляются его повести и рассказы ("Испытание",
"Наезды", "Лейтенант Белозор", "Страшное Гадание" "Аммалатбек", "Фрегат
Надежда" и пр.) изданные затем, в 1832 г., в 5ти томах (под заглавием:
"Русские повести и рассказы" и без имени автора). Вскоре понадобилось
второе издание этих повестей (1835 с именем А. Марлинского); затем
ежегодно выходили новые тома; в 1839 г. явилось третье издание, в 12-ти
частях: в 1847 - четвертое. Главнейшие повесть М. перепечатаны в 1880-х
гг. в "Дешевой библиотеке" А. С. Суворина.
Этими своими произведениями Бестужев Марлинский в короткое время
приобрел себе огромную известность и популярность в русской читающей
публике. Всякая новая его повесть ожидалась с нетерпением, быстро
переходила из рук в руки, зачитывалась до последнего листка; книжка
журнала с его произведениями делалась общим достоянием, так что его
повесть была самой надежной приманкой для подписчиков на журналы и для
покупателей альманахов. Его сочинения раскупались нарасхват и что
гораздо важнее - ими не только все зачитывались, - их заучивали
наизусть. В 30-х годах Марлинского называли "Пушкиным прозы", гением
первого разряда, не имеющим соперников в литературе... Причина этого
необыкновенного успеха заключалась в том, что Марлинский был первым
русским романистом, который взялся за изображение жизни русского
общества, выводил в своих повестях обыкновенных русских людей, давал
описания русской природы, и при этом, отличаясь большою
изобретательностью на разного рода эффекты, выражался особенным,
чрезвычайно и. ветистым языком, полным самых изысканных сравнений и
риторических прикрас. Все эти свойства его произведений были в нашей
тогдашней литературе совершенною новостью и производили впечатление тем
более сильное, что русская публика, действительно, ничего лучшего еще и
не читала (повести Пушкина и Гоголя явились позже).
В своих романах и повестях Марлинский явился настоящим "романтиком".
В них мы видим стиль и приемы, очень близко напоминающие немецкий Sturm
und Drang 70-х годов прошлого столетия и "неистовую" французскую
беллетристику школы В. Гюго (которым Марлинский всего больше увлекался).
Как там, так и здесь, - стремление рисовать натуры идеальные в добре и
зле, чувства глубокую, страсти сильные и пылкие, для которых нет иного
выражения, кроме самого патетического; как там, так и здесь - игра
сравнениями и контрастами возвышенного и пошлого, благородного и
тривиального; во имя презрения к классическим теориям и правилам,
- усиленная погоня за красивой, оригинальной фразой, за эффектом, за
остроумием,
- словом за тем, что на немецком языке эпохи Шиллера и Гёте
называлось "гениальностью", а на языке поклонников и критиков
Марлинского получило ироническое название "бестужевских капель". И
наряду с этим - совершенное пренебрежение к реальной житейской правде и
ее требованиям (которые в ту пору никому из писателей даже и не снились)
и полная искусственность, сочиненность и замысла, и его выполнения.
Марлинский первый выпустил в нашу литературу целую толпу
аристократически изящных "высших натур", - князей Лидиных, Греминых,
Зездиных и им подобных, которые живут только райским блаженством любви
или адскими муками ревности и ненависти, - людей, "чело" которых
отмечено особою печатью сильной страсти. Они выражают свою душевную бурю
блестящим, напыщеннориторическим языком. в театрально-изысканной позе; в
них "все, о чем так любят болтать поэты, чем так легкомысленно играют
женщины, в чем так стараются притворяться любовники, - кипит, как
растопленная медь, над которою и самые пары, не находя истока,
зажигаются пламенем... Пылкая, могучая страсть катится, как лава; она
увлекает и жжет все встречное; разрушаясь сама, разрушает в пепел
препоны, и хоть на миг, но превращает в кипучий котел даже холодное
море"... "Природа", говорит один из этих героев Марлинского, - "наказала
меня неистовыми страстями, которых не могли обуздать ни воспитание, ни
навык; огненная кровь текла в жилах моих"... "Я. готов", говорит другой,
"источить кровь по капле и истерзать сердце в лоскутки"...И ни в том, ни
в другом, ни в десятом из этих эффектных героев, в действительности, -
нет ни капли настоящей крови, нет настоящей, реальной жизни, характера,
типа. Все они - бледные и бесплотные призраки, созданные фантазией
беллетриста романтика и лишь снаружи прикрытые яркими блестками
вычурного слога. Белинский справедливо определил Марлинского, как талант
внешний, указав этим и на главную причину его быстрого возвышения и еще
более быстрого падения в литературе. В самом деле, им зачитывались и
восхищались только до тех пор, пока в литературе не явилась свежая струя
в повестях сначала Пушкина, потом - Гоголя, поставивших писателю совсем
иные требования, практически указавших на необходимость свести
литературу с ее отвлеченных высот на почву действительной жизни. Как
только эта необходимость была почувствована, как только читатель заявил
о своем желании видеть в книге самого себя и свою жизнь без риторических
прикрас, - он уже не мог по прежнему восхищаться "летальностью"
Марлинского, и любимый ими писатель скоро был оставлен и забыт.
Лучшими из повестей Марлинского считаются: "Фрегат Надежда",
"Аммалатбек", "Мулла Нур" и "Страшное Гадание". В его повестях из
кавказской жизни заслуживают внимания интересные картины природы и
нравов, но действующие среди этой обстановки татары и черкесы наделены
чрезвычайно "неистовыми" байроновскими чувствами. Стиль и характер
Марлинского имели в свое время большое влияние на нашу изящную
литературу. Не говоря о толпе бездарных подражателей, которые скоро
довели отличительные особенности Марлинского до пошлой карикатуры,
нельзя не заметить, что его манера, до известной степени, отразилась и в
повестях Пушкина ("Выстрел"), и в "Герое нашего времени" Лермонтова, и
еще более - в драмах последнего.
Бестужевы и Бестужевы Рюмины, графы и дворяне. - В начале
пятнадцатого века жил Гавриил Бестужев. Сын его, Яков Гаврилович
Бестужев получил прозвище Рюма. В 1477 г. Матвей Бестужев ездил послом
от Иоанна III в Орду к хану Ахмету. Осип Иванович, прозванием Образец,
убит в походе против казанского царя в 1487 г., а брат его, Илларион
Иванович утонул в том же походе. Андрей Иванович жалован от Иоанна
Грозного поместьем в московском уезде 2 октября 1550 г. Он подписался в
1565 году в пятидесяти рублях у поручной записи по боярине Иване
Петровиче Якове Захарьине. Михаило Михайлович находился воеводою в
полоцком походе 1651 г. Иван Дмитриевич послан был 29 декабря 1610 и 30
января 1611 г. из Смоленска в польский стан с отказом Смоленска изменить
России и присягнуть Польше. Михаило Григорьевич в 1660 г. находился при
дворе царя Алексея Михайловича. В XVII ст. многие члены этого дома
служили в стольниках, дворянах московских и стряпчих. Так, Алексей и
Дмитрий Ивановичи были стольниками царицы Прасковьи Федоровны. Иван
Прокофьевич был патриаршим стольником. В 1699 г. восемнадцать Бестужевых
владели населенными имениями и четверо из них жили стольниками Петра I.
В 1701 г. Петр Михайлович Бестужев и ближние его родичи получили от
Петра и дозволение писаться Бестужевыми Рюмиными. - Петр Михайлович
родился 28 июля 1664 г. Из записок историю графа Миллера видно, что в
1701 г. Петр Михайлович был воеводою в Симбирске. В 1705 г. он был
послан Петром и в Вену и Берлин; в 1712 г. определен гофмейстером к
вдовствующей герцогине Курляндской Анне Иоановне для заведования и
управления ее делами. Пробыв на этой должности год с небольшим,
Бестужеву, в 1713 г., велено было отправиться в Гагу для присматривания,
как сказано в указе, политических дел. В 1715 г. он был снова определен
обергофмейстером к Анне Иоановне. В 1717 г. старался доставить
герцогство Курляндское вейсенфельдскому герцогу Иоанну, а в 1718 г.
бранденбургскому маркграфу Фридриху Вильгельму, но старания его были
безуспешны и кроме неудачи в этих делах он получил в 1720 г. запрещение
вмешиваться в дела внутренним, а велено ему было исполнять только свои
обязанности, донося о любопытных событиях рижскому генерал губернатору,
князю Репнину. В 1725 г. В. 4 декабря велено было приехать с герцогинею
в С.-Петербуг. В следующем году Бестужев содействовал избранию Морица
Саксонского в герцоги Курляндские, но и тут последовала неудача: Мориц
имел соперником всесильного Меньшикова. Бестужев был выслан за это из
Митавы и только заступничество Анны Ивановны спасло его от преследования
Меньшикова. Тем не менее в 1728 г. он был арестован и под стражею
препровожден в С.-Петербург. Тогда обнаружилось его корыстолюбие,
подтверждавшееся письмом самой Анны Ивановны к Петру II, что "Бестужев.
Рюмин расхитил управляемое им имение и ввел ее в долги неуплатные". Не
смотря на это, за него вступились два сына, бывшие тогда министрами при
польском и датском дворах. По вступлении на престол Анны Иоановны, Петр
Михайлович был назначен губернатором в Нижний Новгород. Недовольный
таким назначением, Бестужев высказывал недовольство дошедшее до
императрицы. Едва приехал он в губернию, как получил приказание
отправиться в деревню. По словам Манштейна, несчастие Бестужева
произошло, благодаря Бирону. Ссылка его продолжалась до 29 августа 1737
г. В этом году, за верную службу сыновей, дозволено ему жить на свободе
в Москве или в деревнях, где пожелает. В 1740 г. впал в немилость
меньшой сын Бестужева, но вступившая вскоре на престол императрица
Елисавета Петровна пожаловала его вице-канцлером и возвела вместе с
отцом и братом в день коронования своего 25 апреля 1742 г. в графское
достоинство. Вскоре после этого граф Бестужев скончался. От брака с
Евдокией Ивановной Тальциной, дочерью адмирала, он имел дочь Аграфену
Петровну, бывшую за князем Никитою Федоровичем Волконским и двух
сыновей, знаменитых государственных деятелей: гр. Михаила Петровича и
гр. Алексея Петровича.
Граф Михаил Петрович род. 7 сентября 1688 г., воспитывался в Берлине
и с молодости начал службу при дворе Петра I. Благодаря своему уму и
образованию он приобрел расположение Петра и в 1705 году был отправлен в
Копенгаген секретарем посольства. В 1712 году был пожалован
камер-юнкером, а в 1720 году назначен резидентом в Лондон. В это время
работы Бестужеву было не мало, так как Англия заключила в том же 1720
году наступательный и оборонительный союз со Швецией против России,
забыв таким образом заключенную ею с Петром I конвенцию 17 - 23 октября
1715 г. в Грибсвальде. Бестужев по этому случаю подал английским
министрам записку, в которой напоминал о неприкосновенности нарушенного
условия; 15 ноября был совет и на нем постановлено объявить российскому
резиденту, чтобы он чрез восемь дней выехал из королевства за то, что
вручил записку не королю (бывшему впрочем в отлучке), а министрам 23
числа Б. оставил Лондон, отправился в Гагу, где и находился до весны
1721 г. По заключении Нейштадскато мира со Швецией в 1721 г., он был
назначен министром в Стокгольм. Он деятельно содействовал признанию в
1723 году Швецией российского двора императорским, а в 1724 г. подписал
оборонительный союз между Россией и Швецией на двенадцать лет. В
следующем году Б. был отозван из Швеции императрицею Екатериною и. в
1726 г. отправлен в Польшу в качестве чрезвычайного посланника. В 1730
г. императрица Анна переместила его в Берлин. В 1732 г. его снова
перевели в Швецию. 5 авг. 1735 г. он возобновил со шведскими сенаторами
договор, постановленный в 1724 г еще на двенадцать лет. Во время миссии
Бестужева в Стокгольме, именно 28 июня 1739 г., последовало убийство
шведского Mайора Пинклера, возвращавшегося из Константинополя в Швецию с
выданными ему визирем подлинными обязательствами Карла ХII. Он был убит
в Силезии, близ Христианштадта, капитаном Кутлером (уроженцем Силезии) и
поручиком Левицким. Они были за это сосланы в Сибирь, заключены в тюрьму
и только при императрице Елисавете Петровне были освобождены. Нужно
заметить, что по долгу службы своей Михаил Петрович донес русским
министрам об отправлении Цинклера в Константинополь, препроводив к ним и
портрет его. Тогда Швеция находилась в дружбе с султаном и кроме того 22
декабря заключила с ним союзный и оборонительный договор. В Стокгольме
Б. грозила опасность: в убийстве Цинклера винили русский двор; раз народ
устремился к дому русского посланника, перебил стекла и только,
благодаря вовремя принятым мерам, толпа была рассеяна и порядок
восстановлен. В 1741 г., в июле месяце, шведский министр выехал из С.
Петербурга под предлогом устройства собственных дел. Приказано было
поэтому Бестужеву оставить Стокгольм, и ехать сперва в Гамбург, а потом
в Ганновер. Но он не успел выехать из шведской столицы: 24 июля Швеция
объявила войну России и к русскому посланнику приставлен был караул. С
прибытием в Стокгольм Нолькена, Бестужев получил свободу. Уничтожив свои
дипломатические бумаги, он отправился 7 числа сперва в Гамбург, а потом
в Ганновер. Здесь он имел свидание с королем английским и старался,
чтобы к заключенному между Англией и Россией 3 апр. 1741 г. договору
была прибавлена еще одна и притом важная статья: о высылке в Балтийское
море английской эскадры в случае, если Франция окажет помощь Швеции. Но
вступление императрицы Елисаветы Петровны на престол остановило
переговоры и он выехал в Варшаву, куда был назначен в качестве
полномочного министра вместе с тайным советником бароном Кейзерлингом,
но в дек. был отозван в С. Петербург. В 1743 г. Б. вступил в супружество
с вдовствовавшею графинею Анною Гавриловною Ягужинскою, дочерью великого
канцлера Головкина. Вскоре ее постигло несчастье, в июле месяце она была
арестована по повелению императрицы за участие в открытом заговоре и 29
августа того же года осуждена: к наказанию кнутом, урезанию языка и к
ссылке. После этого гр. Михаил Петрович (который также содержался под
караулом по делу жены своей) уехал заграницу. В следующем 1744 г. 16
февр. он был назначен посланником в Берлин, откуда был снова перемещен
сначала в Польшу полномочным министром и затем чрезвычайным послом к
Венскому двору. В 1752 г. Б. был отозван в Петербург, но на дороге
заболел и явился в Петербург только через три года, именно в 1755 году.
В следующем же 1756 г. он был назначен чрезвычайным послом во Францию,
где скончался 26 февраля 1760 г. По желанию покойного, тело его было
перевезено в Россию.
Меньшой брат его, граф Алексий Петрович , родился в Москве 22 мая
1693 г. Воспитывался вместе с братом своим заграницей. В 1712 г. он был
отправлен, в числе других лиц русского посольства, на конгресс в Утрехт.
После того с разрешения имп. Петра I Алексей Петрович поступил на службу
к курфюрсту Ганноверскому, который пожаловал его камер-юнкером. Когда
курфюрст Георг и взошел на английский престол, он отправил Бестужева в
качестве посланника к Петру. Чрез три года Б. был отозван в Pоссию. В
1718 г. поступил обер-камерюнкером к вдовствовавшей герцогине
Курляндской, Анне Иоановне, но через два года был назначен резидентом в
Дании, в 1731 г. его переместили резидентом же из Дании в Гамбург. Б.
ездил в Киль, осмотрел архивы герцога Голштинского и вывез в Петербург
много интересных бумаг, между которыми была духовная имп. Екатерины и. В
конце 1734 г. Бестужев был перемещен снова в Данию, благодаря
расположению к нему Бирона, Б.: едва приехав в Копенгаген, был
аккредитован посланником при нижнесаксонском дворе и пожалован тайным, а
в 1740 году, 25 марта, действительным тайным советником, с повелением
явиться в Петербург для присутствия в кабинете. Бирону, для противовеса
графу Остерману, нужен был ловкий человек, а таким и был Бестужев. В
благодарность за это, Бестужев содействовал в назначении Бирона регентом
Российской империи на время малолетства Иоанна Антоновича. 8 ноября 1740
г. пал Бирон. С падением его пострадал и Бестужев, который был заключен
в Шлиссельбургскую крепость. Не смотря на старания запугать его, Б.
совершенно оправдался и его освободили, но только лишили должностей. По
вступлении на престол императрицы Елисаветы Петровны, благодаря
ходатайству друга своего, лейб-медика Лестока, граф Алексей Петрович был
пожалован в короткий промежуток времени 1741 - 1744 г. в вицеканцлеры,
сенаторы, и главные директоры над почтами, орденом св. ап. Андрея
Первозванного, и наконец великим канцлером. Достигнув высокого звания
канцлера и не имея соперников, Бестужев-Рюмин шестнадцать лет управлял
Россией. Он был расположен к Венскому двору, ненавидел Пруссию и
Францию. Последствием его ненависти к Пруссии была разорительная война
против Фридриха Великого, стоившая России более трехсот тысяч человек и
более тридцати миллионов рублей. Наследник престола Петр Федорович,
почитатель Фридриха, ненавидел Бестужева; в свою очередь и Петр
Федорович был ненавидим канцлером, так что, когда родился Павел
Петрович, то Бестужев вздумал лишить родителя престола и упрочить его за
Павлом Петровичем, под опекунством Екатерины. В 1757 г. тяжкая болезнь
постигла Елисавету. Бестужев, думая, что императрица уже не встанет,
самовольно написал генерал-фельдмаршалу Апраксину возвратиться в Россию,
что Апраксин и исполнил. Но Елисавета Петровна оправилась от болезни.
Разгневанная на Бестужева за его своеволие, императрица 27 февраля 1758
г. лишила канцлера чинов и знаков отличий. Виновником его падения был
любимец наследника, камергер Брекдорф. Алексей Петрович был удален в
принадлежащее ему село Горстово, Московской губернии. Его приговорили к
смерти, но государыня заменила этот приговор ссылкою. Ссылка канцлера
продолжалась до водворения императрицы Екатерины II. Он был вызван в
Петербург и Екатерина возвратила опальному чины, ордена и переименовала
в генерал-фельдмаршалы. Кроме того, последовал Высочайший указ, в
котором была обнародована невинность Бестужева-Рюмина. С 1741 - 57 Б.
участвовал во всех дипломатических делах, договорах и конвенциях,
которые Россия заключила с европейскими державами. В 1763 году он
напечатал в Москве сочиненную им книжку: "Утешение христианина в
несчастии, или стихи, избранные из Священного Писания". Эту же книжку в
последствии Бестужев напечатал в С.-Петербурге, в Гамбург и Стокгольм на
французском, немецком и шведском языках. Преосв. Гавриилом она была
переведена на латинский язык. Манштейн говорит про Бестужева, что он был
ума разборчивого, приобрел долговременною опытностью навык в делах
государственных, был чрезвычайно трудолюбив; но вместе с тем горд,
хитер, мстителен, неблагодарен и жизни невоздержной.
А. Д. Бестужев-Рюмин - заведовавший московским вотчинным архивом в
момент разгрома Москвы французами, в 1812 г. Ему удалось спасти
Вотчинный архив после личных переговоров с Наполеоном, но зато он должен
был согласиться (хотя долго и отказывался) вступить членом в устроенный
Наполеоном муниципальный совет, за что, наравне с другими лицами,
бывшими в списке этого совета, был подвергнут впоследствии гр.
Расточиным и министром юстиции преследованию за измену. Дело его
разбиралось в особой комиссии, но кончилось ничем: он не был осужден, но
лишился места в вотчинном департаменте. Для разъяснения этого дела, он
написал: "Краткое описание происшествий в Москве в 1812 г." (напеч. в
"Чтениях М. О. ист. и древн.", 1859, кн. 2, извлечение отсюда сделано Н.
А. Поповым, в ст. : "Французы в Москве в 1812", пом. в "Русск. Архиве"
за 1875 и 1876 гг.). В защиту Б., один из его сослуживцев по архиву, Н.
С. Налетов представлял начальству записку (напеч. в "Чтениях", там же,
стр. 90 - 92), а сам Б. подавал отдельное объяснение министру юстиции
(напеч. Там же, стр. 164 - 169). Ср. "Описание документов и бумаг,
хранящ. в моск. архиве мин. юстиции" (М., 1889, 1 - 45).
